Воспоминания Якупова Ахмета Гаязовича начальника химслужбы 38-й стрелковой дивизии

      После выступлений с воспоминаниями о Великой Отечественной войне часто приходится отвечать на вопрос о роли в боевых делах химиков-фронтовиков, когда со стороны немецко-фашистских войск существовала постоянная угроза химического нападения, а со стороны Советских вооруженных сил этот вид боевого оружия, как противозаконный, не планировался к применению.

         Немецко-фашистское командование не решилось в больших масштабах применить химическое оружие, которое вызвало бы страшные последствия, в особенности среди гражданского населения. Противник не прибег к химической войне, разумеется, по иным соображениям, ничего общего не имевшим с гуманизмом. Планы, так называемого блицкрига предполагали быстрое продвижение врага на восток и в этих условиях химические средства нападения, полагали гитлеровцы, могли поразить свои наступающие части. В еще большей мере сказалось и опасение контрмер против густонаселенных районов «третьего рейха».

         Тем не менее фашисты держали наготове крупные запасы химического оружия и кое-где (например, в Крыму, в районе Аджимушкай), в масштабах под Одессой применяли его.

         Помнив о том, что перед нами сильный и коварный враг, способный в зависимости от обстоятельств применять и химическое орудие, советское командование велело химической служб всех уровней вести постоянно оперативно-разведывательную работу. Поэтому часто в общевойсковые разведгруппы включались химики-разведчики с заданием выявить наличие химических средств нападения, захватывать их образцы, как и образцы средств противохимической защиты противника, а также специальную техническую документацию. Кое-какие сведения поступали и от заключенных в плен офицеров и солдат вермахта.

         И все же основной задачей была, и до конца войны оставалась, подготовка всего личного состава частей и подразделений к противохимической защите, обучение приемам пользования противогазом, защитной накидкой, индивидуальным противохимическим пакетом, а также использованием подручных средств. Задачи обучения личного состава легли в основном на начальников химслужбы полков и батальонов, которые готовили химинструкторов, направлявшихся затем в каждую роту или батарею.

         Ряды химинструкторов в огне боев редели и потому требовалось постоянно готовить новых. Кроме химинструкторов имелись и специальные подразделения химиков, отдельная рота химзащиты (ОРХЗ) в дивизии и отдельные взводы химзащиты в полках.

         На первом этапе войны в нашу задачу входило массовое обучение бойцов отражению танковых ударов противника бутылками с зажигательной смесью и своевременное обеспечение передовой линии обороны. Бутылки с зажигательной смесью, как и средства противохимической защиты, имевшиеся в отдельной роте химзащиты дивизии и во взводах химзащиты полков, до 1943 года перевозились на повозках. Своевременная доставка и развертывание их на необходимых участках, в случае внезапного изменения ситуации на поле боя были кране затруднительными, поэтому приходилось проявлять известную изобретательность и точный расчет, как до, так и во время боя. Здесь необходимо пояснение. О дополнительных службах и специальных подразделениях обеспечения в нашей обширной военной мемуарной литературе, к сожалению, сказано мало.

         Работники вспомогательных служб достойны оценки и за честное исполнение в боевых условиях своих прямых профессиональных обязанностей. Что же касается бутылок с зажигательной смесью, то в условиях недостатка артиллерии они в сочетании с противотанковыми гранатами вселяли уверенность в бойцов, что при прорывах в расположение стрелковых частей отдельных танков или небольших групп, пехота может постоять за себя собственными силами.

         Когда наша дивизия под Сталинградом занимала оборону от села Ивановка до аэродрома, для обеспечения боя потребовалось громадное количество этих бутылок. Доставка их централизованно через Волгу была сопряжена с большими трудностями, перебои в их поступлении (к тому же недостаточные по нашим потребностям) вынудили искать выход из положения на месте.

         По совместному решению Военного Совета фронта и Обкома партии в подвальных помещениях производственных корпусов разрушенного Сталинградского химзавода началась работа по изготовлению зажигательной смеси. Возникли и здесь трудности – не хватало стеклянной тары. От трех дивизий, входивших в состав 64 армии, были выделены выздоравливающие после ранений солдаты и часть бойцов подразделений химзащиты.

         В сбор посуды активно подключились оставшиеся на месте жители Ивановки, Старой Отрады, Бекетовки, поселка химзавода. На завод поступило большое количество подходящей стеклотары. Недостаток рабочих рук и инженерно-технических работников тоже восполнен. В помощь им были откомандированы помощник начхима дивизии по материально-техническому обеспечению старший лейтенант Рысин и всеобщий любимец, прославленный поэт дивизии, он же помощник командира отдельной роты химзащиты техник-лейтенант Раков Н.В. Рядовые и офицеры, заводчане и домохозяйки сделали все необходимое и в кратчайший срок полностью обеспечили истребителей танков этим простым, но грозным оружием.

         Большое значение для подавления нашей силы противника придавалось подвижным огнеметам. В конце сентября 1942 года в оборонительной полосе нашей дивизии действовало четыре танка, оснащенные огнеметами большой мощности. Выбрасываемые на них огненные всполохи поражали на расстоянии 120 метров, причем конус пламени на таком удалении расширялся до 12-15 метров в диаметре. Огнеметные танки действовали, как правило, на танкоопасных направлениях. Их по башню зарывали в землю и получались передвижные доты.

         Такие танки находились в ведении командующего армией, но место их размещения определил начальник химслужбы дивизии.

         В сентябре-октябре 1942 года, враг, не считаясь с большими потерями, яростно рвался к городу на Волге. В тяжелых оборонительных боях командование вынуждено было порой использовать спецвойска как пехоту. Хорошо помню, как в середине октября для усиления отсечных позиций были брошены все спецподразделения дивизии (не говоря уже о полковых).

         Позднее к таким крайним мерам командование не прибегало. Все подразделения, в том числе и противохимические, были отведены во второй эшелон и в дальнейшем использовались только по своей специальности.

После завершения боев под Сталинградом наша дивизия была передислоцирована на южное крыло Орловско-Курской дуги, под город Белгород. На левом берегу Северного Донца располагались наши части, а правый был у противника. Исключение составлял «пятачок» врага, расположенный на нашем берегу в районе села Михайловка. Неоднократные попытки выбить фашистов из села на правый берег не увенчались успехом, так как плацдарм непрерывно обеспечивался подкрепления и всем необходимым для обороны. Существовала какая-то таинственная переправа: наш сосредоточенный артобстрел и бомбежки прилегающих участков реки и берега ничего не давали. Более того, днем никакого передвижения через реку не замечалось. Тогда командование 7 гвардейской армии указало для уточнения характера переправы забросить сводную группу разведчиков в тыл врага.

Разведка выяснила: переправа была сооружена на густо забитых сваях, не видных с воздуха, потому что они были ниже поверхности реки. Входившие в разведгруппу сержанты химроты дивизии Салимбеков М. и Сафронов В. в ходе разведпоиска тщательно уточнили и составили план этой переправы врага, что потом помогало организовать по ней огневое воздействие.

Виктор Сафронов, опытный разведчик, бывший воин-десантник, попавший к нам после тяжелого ранения, выполнил и мое задание – захватил у немцев образец нового немецкого противогаза с-42.

         На Курской дуге, ожидая мощный танковый удар по нашим частям, создавалась мощная концентрация противотанковых огневых средств, инженерные заграждения, минные поля. На вопрос только что прибывшего нового командира дивизии полковника Козака С.А., что могут сделать химики, я предложил очень простое и эффективное средство для борьбы с танками – минно-огненные фугасы. Козаку план пришелся по душе и он приказал начальнику инженерной службы дивизии майору Михайлову и мне приготовить в районе Севрюково и Ястребово опытное минное поле с такими фугасами, и показать их действие командирам полков.

         Фугас представляет из себя обыкновенный деревянный ящик из-под стеклянных бутылок с 20-ю ячейками. 19 ячеек заполняются бутылками с зажигательной смесью, а в среднюю закладывается толовая шашка с взрывателем. Ящик закапывается в землю и накрывается деревянной крышкой, маскируемой облегченной засыпанной землей или дерном. Под малейшим давлением на крышку закопанного ящика взрыватель срабатывает и все 19 бутылок с зажигательной смесью выбрасываются в виде сплошного пламени на высоту до 10-12 метров.

         Такие поля мини огненных фугасов были нами установлены на основных и отсечных позициях Старого города, разъезда Крейда, Беловская, а также вблизи с. Батрецкая Дача, в сочетании с противотанковыми и противопехотными минными полями. Самому увидеть действие созданного поля мне не удалось, так как перед началом Курской битвы я был назначен заместителем начальника химотдела 69 армии и убыл к новому месту службы. Позже из рассказа начальника химслужбы 81-й гвардейской стрелковой дивизии и наших ветеранов узнал, что успех применения новинки был колоссальный.

         В течении почти двух суток противник обходил этот участок обороны, потеряв при этом несколько десятков танков.

         Так выполняла свои боевые задачи обеспечению боевых действий химическая служба дивизии.