Воспоминания Касмынина Георгия Николаевича командира орудия 38-й стрелковой дивизии

30 июля 1941 года Горно-Алтайским военкоматом я был мобилизован и направлен на формирование артиллерийского полка одной из дивизий на Дальний Восток.

         В связи с происками милитаристской Японии, входящей в пресловутую ось Берлин-Рим-Токио, неспокойно было на наших дальневосточных границах. Наряду с упорной учебой и подготовкой к выезду на фронт, нам приходилось также строить оборонительные рубежи в приграничной зоне.

         Закончив полковую школу, я был назначен командиром 76- мм орудия 2 дивизиона. Расчеты орудий были подготовлены основательно, батареи и дивизионы сколочены, но не имели боевого опыта.

         Летом 1942 года, когда гитлеровское командование предприняло наступление на Сталинградском и Кавказском направлении, наша дивизия была по железной дороге спешно переброшена в действующую армию на Южный фронт, для действий на Ростовском направлении.

         В сложной обстановке прорыва немецкой танковой группировки 4 танковой армии генерала Гота в район Котельниково-Сальск-Цимлянская части дальневосточной дивизии, растянутые на большом расстоянии следующие в железнодорожных эшелонах, были в конце июля 1942 г. разобщены врагом и вынуждены вступить в неравный бой с хода, в труднейших условиях выгрузки из эшелонов под огненным воздействием танков и мотопехоты гитлеровцев.

2 августа, следуя в эшелоне через боевые порядки 38 стрелковой дивизии, занявшей оборону в районе Абганерово, разъезд 74 км, станция Тингуте, Тингутское лесничество, по приказу командования, дивизион выгрузился на перегоне прямо в степи, на виду приближающихся и атакующих фашистских танков и с хода открыл по ним огонь. Первыми же выстрелами четыре танка фашистов были подбиты и сожжены, а остальные, встретив сопротивление, повернули назад.   

Ускорив выгрузку из эшелона оставшейся материальной части, боеприпасов, лошадей, продовольствия и фуража, дивизион под командованием капитана Ярош Ярослава Лаврентьевича – кадрового артиллериста –дальневосточника грамотного и культурного  офицера, представлял организованную боевую единицу и занял боевые порядки сначала в районе севернее Абганерово, а затем в районе ст. Тингута, Тингутского лесничества, обеспечивая действия 48 и 343 стрелковых полков 38 стрелковой дивизия, а также подразделений Краснодарского училища. В связи со сложившейся обстановкой, вскоре наш дивизион вошел в боевой состав 214 артполка 38 стрелковой дивизии и до конца войны стал боевым побратимом пехотинцев.

Ведя оборонительные бои, мы изматывали врага, нанося ему большой урон в живой силе и технике.

В моем расчете, который считался снайперским, были хорошо подготовленные солдаты, отличные бойцы: наводчик Петр Пакулов, замковой Мезенцев, правильный Тимошов, заряжающий Зубенко, установщик Быков. Командирами огненных заводов служили Камалов Киям Камалович и Хукаленко Афанасий Тихонович, батареей командовал старший лейтенант Ратании. Все они отлично знали свое дело, не раз в любы условия умело руководили нами, не раз выводили из окружения и на новом рубеже снова вступали в бой, нанося врагу большой урон.

В этих беспрерывных, выматывающих боях нами было сожжено и подбито более десятка танков, самоходок, бронемашин и другой техники, уничтожено много солдат и офицеров противника.

         На рубеже Тингутского лесничества бои были особенно жаркими, фашисты бросали на нас более двух пехотных полков с 18 танками, беспрерывно бомбили и обстреливали из пулеметов вражеские самолеты. Вспоминаю такой случай, на нашу батарею двигались танки и автоматчики, всеми орудиями сначала вели огонь по танкам, а когда отбили танки, начали стрельбу по автоматчикам шрапнелью и картечью в упор. Неожиданно слева, из балки появились два немецких снайпера и открыли огонь. Наводчик второго орудия был убит. Я, схватив винтовку, открыл ответный огонь, одного снайпера убил, а второй скатился в балку, не знаю, убил его или нет. Вот тогда пригодились тренировки перед сдачей норм на значок «Ворошиловский стрелок».

Расчет в это время вел огонь по автоматчикам из орудия, и если бы я не заметил этих снайперов, они могли бы перебить всех нас по одному.

Время приближалось к ночи, мы израсходовали все снаряды и получили приказ занять новые огненные позиции. Лошади, поданные на огневую для вывода орудий, были подбиты вместе с ездовыми, а новых лошадей достать просто немыслимо, но оставлять орудия было нельзя.  Вдвоем с наводчиком Пакуловым мы выбрали момент и выкатили из орудийного окопа свою пушку и укатили в укрытие. командир огневого взвода Камалов сказал тогда: «Вы настоящие русские богатыри!» Выкатить 76-мм дивизионную пушку из орудийного окопа вдвоем казалось неосуществимым делом. Откуда взялись силы – трудно сказать.

Все эти дни, меняя огненные позиции, мы продолжали отбивать ожесточенные атаки противника, нанося ему урон, а затем заняли оборону в районе станции Тингута. Обстановка была такова: впереди железная дорога, позади нас озеро, слева дамба, а за дамбой небольшой распадок. Когда начался бой, спереди появились фашистские танки, а потом с тыла показалась пехота. Да хорошо, что с разрывом во времени, подбив несколько танков и заставив повернуть назад остальные, мы развернули орудия и стали бить по пехоте врага.

         Так было все дни, почти до конца августа. Действуя вместе со стрелковыми подразделениями дивизии и поддерживая их огнем, мы сумели задержать фашистские полчища, рвущиеся к Сталинграду почти на две недели еще на дальних подступах.

Было несколько моментов, когда гитлеровцы прорывались в глубь обороны к огневым позициям, стоящих на прямой наводке орудий, кончались боеприпасы, тогда отбивались гранатами и бутылками с горючей смесью, пустили в ход винтовки и автоматы. Фашисты пытались окружить нас, но мы, поучив приказ, сумели отойти на следующий рубеж.

Рубеж обороны юго-западнее Бекетовка (Кировский р-н г. Сталинграда), хутор Елхи – выс.128.2, Ивановка части дивизии, в том числе и артиллеристы, заняли в первых числах сентября 1942 года и оборонялись на нем до 19 ноября, т.е. до перехода в общее контрнаступление.

Фашисты неоднократно продолжали атаковать, применяя танки, пехоту и авиацию, которая беспрерывно бомбила Сталинград и наши боевые порядки. Все горело, дым и пыль стояли в Сталинграде, и у нас, нечем было дышать. Как сейчас помню, в тот год стояла сильная жара. Хлеба на полях поспели, стеной стояла спелая пшеница. Но убирать урожай не пришлось – огонь уничтожил все.

От жары во рту пересыхало, мучила жажда, а враг, несмотря на большие потери, продолжал атаковать. Он любой ценой хотел столкнуть нас с занятых позиций, но мы стране и себе сказали: «Умрем, но Сталинград не сдадим, за Волгой для нас земли нет! Не дадим фашистам напиться волжской воды! Пока мы живы, врагу не бывать за Волгой». И свое слово сдержали. На нашем участке враг не прошел к реке.

В этих боях во время отражения танковой атаки, меня ранило в голову. На некоторое время я потерял сознание, а когда очнулся, меня уже перевязывал наш санинструктор. Он же сделал какой-то укол. Потом пришел военфельдшер нашего дивизиона и предложил эвакуироваться на лечение. Зная, какое тяжелое положение на огневом рубеже, я призвал всех, кто может держать оружие, не уходить в госпиталь. Вместе со своими боевыми товарищами мы продолжали бить врага.

Командиром 214 артиллерийского полка тогда был майор Николаев А.А., начальником артиллерии дивизии майор Борисов В.П. Командир 2 дивизиона стал ст. лейтенант Левченко, а батарею принял лейтенант Зайцев. Капитан Ярош Я.Л. убыл на должность начальника штаба артиллерии. К этому времени артполк был очень сильно измотан боями и понес большие потери. В нашей батарее вместо четырех, остались только два орудия – мое и Благодарева, два орудия были разбиты вражескими танками. Мы нуждались в пополнении, но его не было, и мы продолжали драться, прочно удерживая свои рубежи.

Однажды мы вели огонь по наступающей пехоте противника. В момент налета вражеских самолетов, укрылись в щели около орудия. Бомбы упали рядом. Взрыв был такой силы, что нас засыпало землей. После бомбежки командир соседнего орудия Благодарев обнаружил, что нас завалило и со своим расчетом, быстро откопал нас. Все мы были уже без сознания, но санинструктор и военврач Петров привели нас в чувства, и мы остались живы.

         Комиссаром нашей батареи был Алойц Бениамин Борисович. Прекрасный агитатор, он всегда держал нас в курсе событий, разъяснял политику партии и советского правительства, рассказывал о положении на фронтах и в тылу, зачитывал сводки информбюро. Сейчас он живет и трудится в Одессе.

На этом рубеже фашисты так и не смогли сломить наше сопротивление и уже в октябре вынуждены были перейти к обороне.

За эти тяжелые бои, за стойкость и мужество многие солдаты и командиры были награждены медалями и орденами. Первую медаль «За отвагу» получил и я. Помню, собрали нас в Бекетовке в одноэтажном здании. Член Государственного Комитета Обороны Г.М. Маленков сказал речь, вручил награды, а потом был дан праздничный ужин.

Когда началось долгожданное наступление, то события развивались так стремительно, что в течении трех дней хваленые фашистские полчища генерала Паулюса попали в «котел». Часть наших войск погнала врага дальше, мы же были оставлены для блокировки и уничтожения окруженной группировки. Окружение фашисты еще сражались яростно, надеясь на выручку, на то, что Гитлер извне прорвет кольцо. на помощь окруженным.

Гитлер бросил с юга танковые дивизии Манштейна. Наша дивизия, в том числе и 214 артполк, были брошены навстречу танковой группе генерала Манштейна в район станции Абганерово.

Начались ожесточенные бои, в которых часто сходились железо и человек, железо горело, а человек побеждал. В этих кровопролитных боях мы выполнили задачу – не пропустили врага.

В конце декабря 1942 г. все части нашей дивизии были вновь возвращены под Сталинград, где мы вошли в боевой состав 57 Армии. Нам предстояло вести тяжелые наступательные бои по рассечению и уничтожению окруженной группировки немцев под Сталинградом.

Дивизион и наша 5 батарея получили задачу по уничтожению прямой наводкой долговременных огневых точек врага и его рубежах обороны в районе х. Цибенко и Рокатано, а также поддерживать артиллерийским огнем наступление 343 стрелкового полка капитана Давиденко В.И.

В условиях суровой снежной зимы и тесном взаимодействии со стрелковыми подразделениями с 10 января и до 2 февраля 1943 года батарея и мое орудие принимали участие в прорыве и рассечении обороны немцев, овладении ст. Воропоново, Садовая, домом НКВД и железнодорожным вокзалом ст. Сталинград.

К этому времени на боевом счету батареи уже числилось более двадцати подбитых и сожженных вражеских танков, самоходных орудий и бронетранспортеров, на которых 12 броне единиц были подбиты нашим орудием, уничтожено много огневых точек, минометных батарей и живой силы врагов. Дивизионная газета «За нашу победу» писала в то время о делах нашего расчета: «где стоит орудие ст. сержанта Космынина Г.Н. – там врагу не пройти» …

За доблесть и мужество, храбрость и стойкость в боях артиллеристы расчета были награждены орденами и медалями. Я был удостоен высокой награды – ордена «Отечественная война 1ст».

         После ликвидации немецко-фашистской группировки в районе Сталинграда дивизия получила отдых. Но отдых оказался не долгим: нам было приказано выступить маршем для погрузки в железнодорожные эшелоны.

Наступила весенняя распутица, люди и лошади передвигались с трудом, а машины застревали. Пушки приходилось вытаскивать на лошадях, быках, а иногда и на себе. Солдаты уставали до изнеможения.

Порой казалось, что двигаться уже невозможно. Но встаешь, идешь дальше, да и пушку тянешь на себе. До сих пор не могу понять, как мы могли вынести эти сверхчеловеческие испытания. Но мы все преодолели, прибыли на место. Вовремя заняли оборону под Белгородом.

Создавались оборонительные рубежи, огненные позиции, минные поля, используя временное затишье, мы занялись подготовкой и обучением прибывшего пополнения.

Я был назначен командиром первого огневого взвода и избран парторгом батареи, поэтому мне приходилось заниматься с бойцами и боевой, и политической подготовкой. В боевых порядках, на огневых позициях проводились читки газет и журналов, выпускались боевые листки. На партийно-комсомольских собраниях решались вопросы: прием в партию, задачи партийной организации в бою, обучение молодых бойцов, работа агитаторов в боевой обстановке. Часто присутствовали у нас и проводили политико-массовую работу парторг полка Баташов Иван Григорьевич и парторг дивизиона Безруков Тимофей.

В партийной работе мне, тогда еще молодому коммунисту, много помогал заместитель командира дивизиона по политчасти Васянин. Когда его ранило, наставником стал его преемник Елисеев Виктор Александрович.

Хочется сказать несколько добрых слов о старшине нашей батареи Аксенове Михаиле, хорошем товарище, честном и добросовестном воине. Он своевременно и в любой обстановке обеспечивал бойцов всем необходимым.

Однажды мне было приказано вывести орудие на прямую наводку и подавить огневые точки противника. Ночью я и расчет в составе Котикова, Бурлакова, Зубенко и Быкова выехали на новую огневую позицию, окопали и установили орудие, хорошо замаскировали и стали ждать рассвета. С рассветом стали наблюдать за противником, засекли несколько его огненных точек и доложили об этом командиру нашей батареи лейтенанту Полтавенко. Получив приказ, открыли огонь по пулеметным точкам и дзотам противника и быстро уничтожили четыре из них. Но тут же на нас обрушился шквал снарядов дальнобойной артиллерии врага.

Котиков Саша после каждого разрыва снаряда, ставил на стенке окопа черточки, по которым потом подсчитали, что по району наших позиций выпустил противник 280 снарядов. К счастью прямых попаданий не было.

4 июля к нам в батарею прибыло два молодых офицера, их направили командирами огневых взводов. Я передал взвод, а сам вновь вернулся их в 5 батарею и принял свое орудие. Перед этим наш дивизион получил 122-мм гаубицы, поэтому была сформирована в дивизионе 6 гаубичная батарея, на комплектование которой пошли лучшие опытные артиллеристы, в том числе мой старый боевой товарищ – наводчик Петр Пакулов – мастер меткого огня, получил новое назначение командиром орудия. Наводчиком в расчете стал Котиков, молодой солдат. Хорошо, сто во время обороны мы успели обучить пополнение, сделали на них настоящих воинов.

6 июля фашисты двинули на наши позиции в районе Крутой Лог, Батрацкая Дача, Генераловка танки. Впереди шли «Тигры». Мы открыли огонь, но бронебойные снаряды не брали «тигров», а отскакивали рикошетом. Я дал команду: «подкалиберным – заряжай!» Теперь дела пошли лучше, но не долго. Когда загорелся третий танк врага, наше орудие было разбито. Но фашисты потеряли пыл прямой атаки и начали обходной маневр. В это время командир батареи приказал мне явиться на третье орудие, командир которого был тяжело ранен. Я принял орудие, приказав Котикову спрятать нашу разбитую пушку в укрытие, чтобы потом отправить ее на ремонт.

Вскоре фашисты опять пошли в атаку. На наши позиции двинулось около семидесяти танков и бронетранспортеров, подпустив их поближе, чтобы наверняка мы открыли огонь. Тут наши пушки были обнаружены фашистами и одна за другой разбиты. В батарее осталась последняя пушка. В это время поступил приказ – сменить огневую, так как предполагалось, что фашистские танки изменят направление атаки. Мы подцепили орудие и двинулись на новую огневую, но до нее не доехали: немецкие танки опередили нас. Пришлось с хода открыть огонь, с первого выстрела один фашистский танк загорелся, затем запылали другие.

Я вначале не мог понять, в чем дело, так как мы одной пушкой не могли это сделать, затем догадался, что в бой вступили находящиеся впереди стрелковые подразделения, а также скрытые до этого в роще резервы. Атака была отбита.

Когда закончился бой и на поле полыхали кострами 19 немецких танков, к нам подошел офицер в форме танкиста и спросил комбата Полтаненко, кто так храбро дрался. Комбат указал на наш расчет и сказал: «вот этот расчет». Танкист пожал нам руки и пошутил: «с такими, танкам встречаться опасно».

Оказалось, что в бой был введен тяжелый самоходный артполк, который вел огонь с фронта, а две наши 152 -мм самоходки срочно подошли к полю боя и открыли огонь во фланг фашистов. Самоходчики подбили и сожгли 12 танков, а 7 фашистских танков на счету нашей батареи.

Этот бой дался нам нелегко. Оба наших молодых командира взвода вышли из строя, один был убит, другой тяжело ранен и мне снова пришлось вступить в командование огневым взводом. Тогда я подумал, вот она война, какая. Никого не щадит. Товарищи учились в военном училище 6 месяцев, а воевали только один день. Я же снова вышел из боя невредимым.

Вскоре на место боя прибыл командир дивизии полковник Козак С.А. и прямо на огневой позиции вручил мне орден «Красного Знамени». Были награждены и мои товарищи по расчету.

Получив приказ, с наступлением темноты сменили огневую позицию и подготовились к открытию огня. Боевые друзья отдыхали после тяжелого боя, а я долго не мог уснуть, такой трудный был день.

Дня через три меня вызвали в штаб полка и отправили в мастерские для получения двух орудий, поступивших из ремонта. Доставив их на передовую, мы вновь вступили в бой.

Более двух недель шли жаркие бои, фашисты во чтобы то ни стало пытались прорвать нашу линию обороны. Но у них ничего не вышло. Когда же враг выдохся – мы перешли в наступление, к тому времени батарее дали еще два оружия. Из резерва прибыло два новых командира огневых взводов. Я снова принял свое орудие.

В конце сентября 1943 г. мы подошли к Днепру в районе Верхнеднепровска, Бородаевки и Бородаевских хуторов. С ходу, на подручных средствах, форсировали реку. Мой расчет вместе с орудием переправился одним из первых и в течение дня отбивал танковые контратаки фашистов. Во время одного из боев фашистский танк прорвался через нашу оборону. Мы не успели развернуть орудие, как танк оказался рядом. Все спрыгнули в окоп, через который прошел вражеский танк и нас завалило обрушившейся землей. Орудие сержанта Благодарева, стоявшее чуточку дальше, успело сделать выстрел, поразивший немецкий танк. Вскоре, взявшись за лопаты, они откопали нас. Вот так в бою крепла боевая дружба, товарищество и взаимопомощь.

Однажды к ночи, уже в Кировоградской области, после марша, мы заняли противотанковую оборону, окопавшись около большого оврага. Выставив часовых у орудий, расчеты тревожно заснули. В моем расчете в это время были наводчиком Котиков Саша и номерные Бурлаков, Быков, Зубенко.

На рассвете часовой доложил, что справа в балке сосредотачиваются какие-то люди. Я взял бинокль и стал наблюдать. Оказалось, что там до роты собралось фашисты. Было очевидно, что они хотят обойти нашу батарею и ударить с тыла. Я принял решение открыть немедленно огонь по скоплению врага в овраге. Открыв стрельбу осколочными снарядами, мы рассеяли и уничтожили эту группу фашистов. Позднее выяснилось, что наша батарея выдвинулась вперед, за рубеж, занимаемый нашими стрелками и мы остались без прикрытия.

В ходе боев по развитию плацдарма за Днепром мне некоторое время пришлось выполнять обязанности командира взвода управления батареи и действовать в боевых порядках пехоты.

У нас в расчете был организован культчемодан, в нем хранились брошюры, газеты, вырезки, листовки, в первую очередь те, в которых говорилось о подвигах наших солдат и сержантов. Там были фотографии Пакулова, Благодарева, моя и других товарищей. Культчемодан широко использовался для проведения политбесед и информаций в батарее, расчете. Позже наш культчемодан, а также поврежденные пулями и осколками лопата и топор, были взяты как экспонаты для Сталинградского музея.

За бои по форсированию Днепра и расширению плацдарма на Преображенской Украине я был удостоен только что учрежденного ордена «Славы II степени».

Как-то на нашу 5 батарею прибыл заместитель командира полка по политической части майор Замостьян Иван Андреевич. Он провел беседу с личным составом, рассказал о международном положении. Перед уходом сказал мне, чтобы я отращивал усы и готовился принимать гвардейское знамя полка. Пришлось отпускать усы, что поделаешь – такова традиция.

В середине апреля 1944 г. частями дивизии с ходу была форсирована река Днепр и захвачен плацдарм в районе с. Гура-Бокулуй Молдавской ССР, который в упорных боях расширялся и удерживался в течение более четырех месяцев. Как раз в это время и привезли гвардейское Знамя. Полк был построен, внесено гвардейское Знамя, и я принял его. Первым подошел командир полка майор Кузнецов Евгений Иванович и, встав на колено, поцеловал край полотнища. Была произнесена клятва.

Демобилизован из армии я был в 1946 году и вернулся к своей прежней работе на Алтае. за добросовестный труд в мирное время был награжден государственно наградой – медалью «За трудовую доблесть», знаками «Ударник коммунистического труда», заносился в Книгу и на Доску Почета.