Обзор политико-морального состояния немецко-фашистских войск, противостоящих 62-й армии, за период с 15 ноября по 31 декабря 1942 года

Начальник политотдела 62-й армии бригадный комиссар Васильев.

В середине ноября перед фронтом 62-й армии находились семь немецких пехотных дивизий (79-я, 71-я, 94-я, 100-я, 295-я, 305-я и 389-я), одна танковая дивизия (16-я), 5–7 отдельных сапёрных батальонов, несколько артиллерийских дивизионов РГК и ряд специальных частей (группа метательных аппаратов и другие).

Немецкое командование вело активные наступательные операции, стремясь любой ценой до начала зимы полностью овладеть городом. 17–19 ноября немцы предприняли частями 94-й пехотной и 16-й танковой дивизий яростное наступление на Рынок и Спартаковку. Наши войска отбили это наступление.

19 ноября Красная Армия силами Юго-Западного, Донского и Сталинградского фронтов перешла в наступление и нанесла врагу мощный удар. 23 ноября сомкнулось кольцо советских войск вокруг сильной вражеской группировки в районе Сталинграда. С этого времени на участке нашей армии немцы перешли к обороне.

С переходом к обороне несколько изменилась группировка немецких войск, противостоящая частям нашей армии. Немецкое командование перебросило с участка нашей армии на другие участки фронта 16-ю танковую дивизию, два полка 71-й пехотной дивизии и два полка 389-й пехотной дивизии. Против наших частей немцы бросили остатки разгромленных румынских дивизий (400–500 штыков) и отдельные подразделения 24-й танковой дивизии. Не доверяя румынам, немцы распределили их небольшими группами по подразделениям 79-й, 305-й и 100-й пехотных дивизий.

Контрнаступление советских войск и последующее окружение немецких частей в районе Сталинграда было для немецкого командования, а также для немецких офицеров и солдат, полной неожиданностью. В первые дни окружения (22–24 ноября) среди немецкого командования была заметна растерянность. В ряде частей начались приготовления к отходу от Сталинграда. Вот что пишет в своей записной книжке унтер-офицер 9-й роты 226-го пехотного полка 79-й пехотной дивизии Иозеф Шарфштейн (п.п. №27547):

«22 ноября – Русские пытаются нас окружить, об этом они сказали по радио.

23 ноября – Положение становится критическим. Мы окружены. Фюрер руководит операцией на нашем участке.

24 ноября – Положение обострённое, готовимся к отступлению. Все подготовлено к уничтожению. Мы окружены.

25 ноября – Будем удерживать позиции до последнего солдата. Справа и слева тяжёлые бои. Что будет дальше?»

Военнопленный солдат 2-й роты 194-го сапёрного батальона 94-й пехотной дивизии Франц Фродель показал:

«Вечером 24 ноября командир 2-й роты лейтенант Манес отдал приказ о сдаче одеял и других вещей, обременяющих солдат при отступлении. Солдаты сдали вещи, а через час лейтенант Манес отменил свой приказ. Унтер-офицеры объяснили нам, что получен приказ от фюрера: удерживать занимаемые позиции до последнего дыхания» (Протокол №59 от 27.11.1942).

Приказ Гитлера о том, чтобы держаться до последнего дыхания, был доведён до войск 25–27 ноября. Одновременно немецкое командование приняло ряд мер против сдачи солдат в плен и по обеспечению устойчивости подразделений в трудных условиях окружения. Военнопленный солдат 4-й пулемётной роты 576-го пехотного полка 305-й пехотной дивизии Конрад Лассан показал:

«Офицеры получили приказание, согласно которому они должны находиться в районе обороны роты, в блиндажах вместе с солдатами. Всем солдатам объявлено, что они имеют право стрелять в своих солдат, если те будут пытаться переходить к русским. Каждый солдат также имеет право застрелить того, кто был у русских и потом возвратился в расположение своей части» (Протокол №72 от 16.12.1942).

Все солдаты противника знают об окружении немецких войск в районе Сталинграда. Основная масса солдат узнала об этом из советских листовок и через нашу устную пропаганду (ЗВС, СГУ и рупоры). Факт окружения стал известен солдатам также в результате резкого ухудшения питания.

Военнопленные показывают, что в настоящее время солдаты получают буханку хлеба в день на 6–8 человек (по 100–200 граммов на человека), один раз в день жиденький суп из конины (солдаты называют его варёной водой), иногда 20–40 граммов масла, сыра или колбасы. Нередки перебои в питании. Военнопленный солдат 1-й роты 226-го пехотного полка 79-й пехотной дивизии Эмиль Криммер показал:

«22–23 декабря наша рота совершенно не получала пищи. Не было кухни. В эти дни солдаты, бросив все, ходили по домам и искали хлеб, картошку. Я нашёл кусочек грязного хлеба и тут же его съел. Мой товарищ Келлер сказал мне: «Вот была бы у нас сейчас кошка или собака, мы бы съели её со шкурой». Я настолько был голоден, что действительно съел бы кошку со шкурой. За 29 дней окружения я потерял в весе 20 кг» (Протокол №83 от 25.12.1942).

Солдаты голодают, и голод чем дальше, тем сильнее сказывается. В ряде подразделений уже давно едят дохлую конину (например, в 10-й роте 578-го пехотного полка 305-й пехотной дивизии и др.). Вопросы питания более всего волнуют солдат. Это хорошо можно проследить по дневникам и письмам убитых врагов. Солдат 10-й роты 578-го пехотного полка 305-й пехотной дивизии Леопольд Шоркгубер (п.п. №16360/С) в записной книжке пишет:

«21.11.1942 – окружены русскими. Русские наступают на всем фронте от Мурманска до Сталинграда.

23.11.1942 – бои в большой излучине Дона. Франц убит. Большой марш. Продовольствия нет. Кольцо окружения становится всё теснее.

03.12.1942 – все ещё двигаемся по направлению на Гумрак (10 км от Сталинграда). Приданы 305-й дивизии 51-го армейского корпуса. Продовольствия нет. Положение очень опасное.

10.12.1942 – еды очень мало. На 12 человек буханка хлеба и немного колбасы. Ем главным образом приготовленную собственноручно конину. Все очень устали и находятся в подавленном настроении».

О сильном голодании солдат свидетельствует также дневник унтер-офицера 9-й роты 226-го пехотного полка 79-й пехотной дивизии Йозефа Шаффштейна:

«26 ноября – напряжённое, как никогда, положение.

29 ноября – продовольствия становится все меньше, 1/4 хлеба на человека.

30 ноября – мы все ещё окружены.

2 декабря – ничего, кроме снега. Продуктов нет. Мы всё время голодаем.

3 декабря – всё ещё окружены.

4 декабря – невероятно сильный артобстрел со стороны русских. Думаю, что мне несдобровать.

5 декабря – сильный снег. Что делает Манштейн? Почта не приходит, связь парализована.

6 декабря – норма продуктов ещё сокращена.

7 декабря – день рождения. Одинок, нет ни пива, ни водки, ни поздравительных открыток.

8 декабря – становится всё хуже. Буханка хлеба на семь человек. Теперь в дело пойдут лошади. Все слабые лошади идут на пищу.

10 декабря – всё ещё никаких надежд на улучшение. Только теперь узнали по настоящему цену хлебу.

11 декабря – лошадиное мясо тоже вкусное. Ужасно страдаем от голода.

12 декабря – нашёл кусочек старого грязного хлеба. Это было лакомое блюдо». На этом дневник обрывается.

Солдаты немецких частей, находящихся в городе не у Волги, испытывают большой недостаток в воде. Вода жёстко нормируется. На день солдату выдают флягу воды. Солдаты не умываются, очень грязные и сильно завшивели. Унтер-офицер Юзеф Кифер (п.п. 15124) в письме от 09.12.1942 к своему приятелю пишет: «Мы не моемся и бреемся по 3–4 недели. У нас нет воды. Зато много вшей».

О плохом питании, недостатке воды и большом количестве вшей сообщает в письмах к жене в Вайсенбах солдат Фриц Румплер (п.п. 14449/В). В письме от 05.12.1942 он пишет: «Я не мылся и не брился с тех пор, как нахожусь здесь. Мы не получаем воды. У всех нас масса вшей. Они нам не дают покоя».

В другом письме от 18.12.1942 он сообщает: «Дорогая Миноль! Я хотел бы ещё когда-нибудь наесться досыта. Мне много не нужно, лишь бы одного хлеба, я был бы доволен. К рождеству мне хочется только хлеба, но и его нам не дают, так как мы всё ещё окружены. Ты не можешь себе представить, сколько у нас вшей. Ты просто не поверишь, если я тебе напишу число вшей, найденных в моей рубашке – 150 штук. Я их сосчитал. И так каждый день».

Питание и боеприпасы в Сталинград доставляются на транспортных самолётах. Пленные показывают, что самолёты доставляют главным образом боеприпасы. Патронов для стрелкового оружия у немцев хватает. Ощущается большой недостаток в снарядах и минах, вследствие чего пушки и миномёты стреляют сравнительно редко (за период с 21.12.1942 по 31.12.1942 немцы выпустили по нашим боевым порядкам и переправе около 2000 мин и снарядов).

В течение всего периода окружения немцы ведут против наших частей упорные оборонительные бои. Там, где наши части выбивают их с занимаемого рубежа обороны, они переходят, как правило, в ожесточённые контратаки, стремясь возвратить потерянные опорные пункты. В этих боях они потеряли в городе убитыми и ранеными около 3500 человек.

Чтобы несколько восполнить эти потери, немецкое командование расформировывает тыловые подразделения, а личный состав направляет в линейные роты. Последнее время на передовые позиции в пехоту направлено много артиллеристов из 179-го и 305-го артиллерийских полков и других, в оставшихся в полках артиллеристам выдали карабины и обучают их пехотному делу.

В тяжёлом положении находятся раненые. Медикаментов у немцев не хватает. На транспортных самолётах вывозят в тыл преимущественно офицеров. Из-за недостатка медикаментов участились случаи отказа в помощи раненым, особенно легкораненым. Перебежавший на нашу сторону 31 декабря обер-ефрейтор 2-го велоэскадрона Макс Андеснер показал: «Я уже два дня как ранен, но санитары отказались мне помочь. Я также двое суток ничего не ел» (Протокол №93 от 31.12.1942).

Легкораненым и больным, число которых в связи с голодом и холодами значительно увеличилось, как правило, медицинская помощь не оказывается, их в госпитали не берут, а оставляют в строю. Окружение, голод, большие потери, холод и болезни – все это отрицательно сказывается на политико-моральном состоянии солдат. По сравнению с периодом до окружения настроение немецких солдат явно понизилось, ухудшилось. Усилился интерес к нашей пропаганде, к нашим листовкам и звуко- и рупоропередачам. Редко у кого из убитых немцев отсутствуют наши листовки. Их находят среди документов, в карманах, зашитыми в уголках шинелей и в других местах.

Об усилившемся интересе к нашей печатной пропаганде свидетельствуют такие факты. В 161-м артиллерийском полку 95-й стрелковой дивизии на передний край немецкой обороны 9 декабря бросали листовочные агитационные гранаты. Сперва немцы открыли огонь, но когда увидели, что бросают листовки, огонь прекратили. В 90-м стрелковом полку той же дивизии лейтенант Коваржик не добросил листовки с секретным приказом германского командования. Один немецкий солдат подбежал и утащил их в блиндаж. 27 декабря на участке 161-го стрелкового полка той же дивизии листовки были умышленно не доброшены до переднего края противника. Они также были подобраны немецкими солдатами.

Любопытен такой факт. Бойцы тт. Черкашин и Юфитов (2-й батальон 149-й отдельной стрелковой бригады) заметили, что кошка, живущая в их блиндаже, время от времени посещает блиндажи немцев. Они решили использовать её для транспортировки листовок к противнику. Стали привязывать к кошке листовки и, запугивая её, гонять в блиндажи немцев. Кошка таким путём совершила 8 рейсов, занесла немцам около 100 листовок. То обстоятельство, что кошка возвращалась без листовок, говорит о том, что немецкие солдаты читают и интересуются нашими листовками.

Особенный интерес вызывает наше вещание (ЗВС, ОГУ и рупоры). Почти все пленные подтверждают, что солдаты слушают наши передачи и обсуждают их между собой. Солдат 1-й роты 226-го пехотного полка 79-й пехотной дивизии Эмиль Криммер показал: «О том, что мы окружены, мы узнали из русского радио, которое мы слушали ежедневно два раза: в 8 часов вечера и в 11 часов вечера. Рупорные передачи тоже слушали. Солдаты всегда ждали вечера, чтобы послушать, что будет говорить радио. После каждого прослушивания между солдатами возникали споры. Одни говорили, что русские сообщают правду, а другие утверждали, что русские всё врут» (Протокол №83 от 24.12.1942).

29 декабря на нашу сторону перебежал ефрейтор 6-й роты 227-го пехотного полка 100-й лёгкой пехотной дивизии Франц Зайдель. Сделал он это под непосредственным воздействием и во время рупорной передачи. «29.12.1942, – рассказал военнопленный Франц Зайдель, – я стоял на посту. Было около 9 часов вечера, когда я услышал рупорную передачу. Я решил перейти к русским и дополз прямо к тому месту, откуда говорил рупор» (Протокол №90 от 29.12.1942).

26 декабря перебежали на нашу сторону три румына – обер-ефрейтор Константин Арон, капрал Георгий Сенкевич, солдат Иван Рачаяну. На допросе они показали, что решение о сдаче в плен приняли, услышав через рупор речь своего земляка – перебежавшего на день раньше солдата Константина Гроссу.

Наши задачи.

Хотя немецкие части упорно обороняются и являются ещё относительно крепкими воинскими единицами, процессы разложения в них нарастают с каждым днём. Немалую роль в этом играет и наша пропаганда. Объективные условия сейчас таковы, что, как бы ни хотело немецкое командование, немецкий солдат и даже офицер волей-неволей прислушивается к голосу нашей пропаганды. Число перебежчиков и пленных ещё невелико, но оно увеличивается с каждым днём. Имеются все основания полагать, что в результате дальнейших крепких ударов Красной Армии процесс дезорганизации и разложения окружённых немецких войск значительно ускорится, и начнётся более усиленная, если не массовая, сдача в плен немецких солдат. Для достижения этой цели следует ещё шире и глубже развернуть нашу работу по разложению врага. Необходимо в кратчайший срок провести следующие мероприятия:

1. Организовать широчайшую пропаганду среди вражеских солдат и офицеров обращения командующих двух фронтов.

2. Чаще и смелее использовать военнопленных для выступлений перед рупором и микрофоном.

3. Организовать засылку в стан врага военнопленных.

4. Коренным образом улучшить качество нашей устной пропаганды путём более тщательного и продуманного составления программ передач и систематической подготовки дикторов и рупористов; увеличить число рупористов для выкрикивания лозунгов и кратких обращений к окружённым войскам противника.

5. Усилить пропаганду лозунга: «Кто сдаётся – тот больше нам не враг», а также тезиса о том, что поражение Германии и свержение гитлеровского правительства неизбежны.

6. В распространении листовок добиться такого положения, чтобы каждая наша листовка попала в руки к солдатам противника.

7. Оперативнее как в нашей печатной, так и в устной пропаганде откликаться на все вопросы, которые волнуют солдат противника или могут способствовать подрыву их политико-морального состояния.

8. Довести до всех солдат и офицеров противника устный пароль сдачи в плен: «Русс, я плен».

Приложение: дневник ефрейтора 10-й роты 678-го пехотного полка 305-й пехотной дивизии за период 22.11.1942 – 13.12.1942.

Начальник 7-го отделения политотдела 62-й армии майор Шелюбский [подпись], 05.01.1943