Воспоминания Рыжова Ивана Михайловича начальника разведки 64-й армии

Рыжов Иван Михайлович, 1906 г.р. русский уроженец калининской области, член КПСС с июня 1929. В Советской Армии с июня 1929г. по февраль 1957г.

Полевое управление армии, находясь с февраля 1942 в резерве Ставки, до мая располагалась в г. Тула, а затем передислоцировалось с Сталиногорск (ныне Новомосковск), оттуда 12 июля в эшелонах с курьерской скоростью переброшена под Сталинград, где вошла в состав Сталинградского фронта, под номером 64 (присвоен 10 июля 1942 года)

Ранним июльским утром штаб выгрузился на станции Советская (под Сталинградом) И вот мы посажены в кузова грузовых автомобилей, стали и ждем. Все начальники отделов штаба собраны в одноэтажный деревянный дом и ожидают прибытия командующего армией, находящегося в штабе фронта, получая боевую задачу, которую должен довести до своего штаба. И вот задача армии получена. Штаб направлялся в станицу Логовскую где связисты и саперы приступили к оборудованию командного пункта армии. Здесь на этом первом КП, штаб приступил к разработке оборонительной операции и организации обороны.

Все отделы штаба разместились в домах. Начальники отделов, информируя нас об обстановке на фронте, довели задачу, поставленную командованием, и сообщили что войск, предназначенных в состав 64 армии пока нет – они «на колесах» (в эшелонах). И потому главная задача офицеров штаба - прием войск, и оказание помощи по организации обороны. Особое внимание правофланговым соединениям, то есть дивизиям, которые должны переправится через Дон и на правом его берегу подготовиться к оборонительным боям. Встреча войск возлагается: пехотных соединений и частей на оперативный и разведовательный отдел, танковых, артиллерийских и инженерных – на командующих и начальников родов войск Полевого Управления армии.

Нам отводилось очень мало времени: согласно директивы фронта готовность обороны определялась 22 июля, а войск еще нет. Потом колонны врага неумолимо движутся в направлении Ростова-на-Дону и на восток в большую излучину Дона. И потому почти все офицеры оперативного, разведовательного отделов штабов, родов войск и служб, встречая войска, торопили на отведенные им участки обороны. Заметил эту поспешность и противник, его летчики не только наблюдали за передвижением наших войск, но и стали наносить удары по самому узкому месту – по переправам через Дон. В один из таких налетов вражеской авиации на переправляющееся наши войска были убиты командующий артиллерией 64-й армии генерал-майор Броуд и начальник оперативного отдела штаба армии подполковник Сидоров, а так же погибли многие солдаты и офицеры. Это были первые жертвы еще не вступившей в сражение армии. В командование армией вступил генерал-лейтенант Чуйков В.И., который занимал должность заместителя командарма. Начальником штаба был полковник Новиков М Н (Н И) Начальником оперативного отдела стал полковник Лукин Г. С. который начал войну с первых ее дней в Прибалтике, и как говорили, вышел из окружения. Хотя и был он толковый офицер с высшим военным образованием, но очень суховат с людьми и имел две человеческие слабости, которые особенно не влияли на службу, однако репутацией он среди нас офицеров не пользовался. Но начальству угождал.

Что же из себя представлял наш КП? Как сказано выше, отделы штабов располагались в одноэтажных деревянных домах в которых и работали и отдыхали. В садах каждого дома были отрыты щели на случай налетов противника или отражения нападения вражеских отрядов (диверсионных, разведовательных и др.). Узел связи развернутый под руководством начальника связи армии полковника Т. Р. Барженко представлял из себя несколько щелей с легким перекрытием (мы их называли «лисьи норы») и замаскированных сетями, в которых стоял один два телефонных аппарата для связи с одним двумя штабами соединений. И несколько землянок более прочных перекрытых и большей площадью. В них установлены аппарат телеграфной связи, коммутаторы и телефоны для переговоров со штабом фронта. Все они были отрыты в садах на удалении друг от друга 100-200 метров, и примерно на таком же расстоянии от домов где размещались и работали офицеры. В домах тоже были телефоны, но они предназначались для внутренней связи и ими пользовались в крайнем случае только начальники отделов. Мы, рядовые офицеры штаба, ходили передавать и получать информацию штабов соединений в соответствующую щель, у входа в которую стоял указатель с кодированным наименованием соединения. Командование квартировало тоже в домах. Была и землянка, но командарм Чуйков В.И. жил в палатке, а его КП с рабочим столом под яблоней.

Конечно не все офицеры штаба были в войсках (или как мы говорили «в разгоне») например, офицеры информационных отделений оперативного и разведовательного отделов собирали данные о своих войсках и о противнике, готовили и передавали донесения и сводки, вели отчетные карты обстановки. Оперативное отделение возглавлял тогда полковник Журавлев П.М.  Занималось разработкой документации (боевых распоряжений, приказов, отчетных карт, боевых донесений в штаб фронта), а так же осуществляло взаимодействие с другими отделами ПУ и штабами родов войск, со штабом тыла, находящегося как правило, в нескольких километрах от штаба (КП) армии. В данном случае второй эшелон Полевого Управления армии – штаб тыла располагался в районе ст. Советская, т.е. там где мы разгружались прибыв по железной дороге. Разведотдел штаба, возглавляемый майором Т.И. Бублик, зам по полит части батальонный комиссар Луговой Г.Д. имея в своем составе, кроме информационного, отделения войсковой разведки и агентурной разведки, развернули кипучую деятельность по комплектованию, подготовке и засылке в тыл противника своих разведчиков-маршрутчиков и агентов в некоторые населенные пункты (Обливскую, Морозовск, Тормосин, Цимлянская, Котельниковский). Много сил и старанья в вербовке и подготовке разведчиков, засылаемых в тыл, отдавал начальник отделения капитан Романов А.И. и его помощник Харлампиди Л.И., только по их линии за период оборонительного сражения армии было заслано в тыл врага более 60 человек. К сожалению, мы не можем точно сказать, сколько их было направленно в начале сражения, то есть до 23 июля 1942г, но должен сказать, что именно благодаря нашим разведчикам-маршрутчикам и агентам (с рациями), осевшим в таких пунктах как Морозовск, Тормосин и Котельниковский, удалось установить (по опознавательных знаках на машинах) нумерацию частей 24-го танкового корпуса и 51-го армейского корпуса, а также появление в Котельниково войск 4-й танковой армии.

Хорошо показали себя и разведчики-офицеры войскового отделения, начальником которого был капитан Волков И.Г., они с первого же дня, встречая войска, помогали им в организации и ведении разведки. Кстати, надо добавить, что заботливыми оказались и офицеры-разведчики соединений и частей. Действиями разведчиков от передовых отрядов, высланных по р. Цимла, нам удалось установить состав и нумерацию войск противника, наступавших в полосе обороны 64 армии.

За сосредоточением войск врага и движением его колонн прекрасно следили и передавали по радио в штабы наших войск. Регулярно информировал нас о противнике и Разведотдел штаба фронта. А разведуправление генштаба снабдило штабы всех армий и корпусов, справочниками по номерам соединений и частей немецкой армии, причем в этом же справочнике были против каждой дивизии опознавательные знаки. Это облегчало нам быстрое распознавание нумерации войск противника.

Наши передовые отряды, начав 17 июля бои на рубеже р. Цимла, заставили врага «спешиться» и вводить все новые силы. Все это дало нам разведчикам ко дню готовности оборонительных работ, установить силы врага…

23 июля 1942 рано утром противник после короткой артиллерийской и авиационной подготовки перешел в наступление на главную полосу обороны, где оборонялись две наши дивизии 229-й и 214-сд сд в первом эшелоне и 112-я сд во втором. И в это же утро на кп 64-й армии неприглядная картина – потерянно управление (связь) с соединениями вступившими в бой с противником.

В дом где располагался и работал разведотдел штаба, спешно, запыхавшись, вбегает начальник отделения майор Бублик Т.И. и обращаясь к своему заместителю майору И.М. Рыжову говорит:

«Рыжов, принимай отдел, меня Чуйков отстранил от должности»

Я ему: «Принимать мне у вас нечего, но скажите, за что он вас?»

Ответ: «Я ему не мог доложить обстановку».

«Да ведь у Вас были все данные, в том числе и сегодняшние разведсводки штаба фронта. Что дальше?»

«Через час он (Чуйков) приказал ему доложить» - ответил Бублик.

Я, как и каждый офицер штаба, вел рабочую карту, и поэтому обстановку знал на память. Прочитал разведсводку фронта, нанес на карту все новые данные и отправился к командарму на доклад. В саду под яблоней стоит походный стол. Командарм Чуйков, громко жестикулируя распекает начальника связи армии подполковника Борисенко Т.Р. его зама по радио Вейцера и офицера оперативного отдела капитана Полнера А.Г. И почему –то на КП находится начальник политотдела Смольянов М.П. прокурор армии Геолецян Г.В. Начотдела контрразведки бригадный комиссар Глина и председатель ревтрибунала (не помню фамилии), но рассматривать было некогда, я подошел к Чуйкову и по-уставному доложил:

«Товарищ генерал-лейтенант! Майор Рыжов отдел принял. Разрешите доложить обстановку?»

И не ожидая позволения, развертываю и кладу свою рабочую карту с нанесенной обстановкой на его рабочий стол.

Произошло неожиданное: Василий Иванович взглянув на карту, берет меня левой рукой за грудь, а правой бьет по столу, и скомкав мою карту, со злостью спрашивает: «Откуда у тебя эти данные? И почему мне Бублик не доложил?» По правде говоря, я растерялся: за что?

«Я не знаю, что вам докладывал майор Бублик, но все что я хотел доложить обоснованно, имеющимися в отделе данными» - ответил я.

«Покажите эти данные» - приказал Чуйков

«Все что у меня на карте, помню на память, и при докладе я не подумал, что у Вас будет время разбираться в них» - пояснил я. И поэтому не взял их с собой.

«Немедленно принесите их мне, чтобы убедиться в ваших выводах» - отчеканил командарм.

Бегу обратно с документами и думаю: почему такое недоверие? И зачем здесь на КП стражи закона? Утвердившись в своих мыслях, что я не должен принимать эту должность и вообще уйти из разведки на любую должность, лишь бы на фронт, подошел к злополучному столу. Командарма нет. Подходит ко мне начальник «смерш» и усмехаясь говорит:

«Ну как, попало? Да ты сердись, он очень возбужден. Немцы прут, связь с дивизиями нарушена. Никто толком не могут доложить в том числе и твой Бублик, а вы ему так веско стали докладывать о противнике, при чем не вообще, а с названиями соединений. Идите к нему, он в палатке».

Я было рассердился и на Глину, начавшего с насмешки, но когда он мне поведал чем вызвано присутствие на КП армии прокурора, предревтребунала и начсмерша мне стала понятна эта неприятная картина. Началось с начальника разведотдела штаба майора Бублика Т.И.. Он докладывая о противнике, каждый факт ставил под сомнение и лишь предполагал, а не утверждал. По его докладу можно сделать такой вывод: «Все требует проверки и уточнения». И тут Чуйков напомнил ему о допросе пленного летчика со сбитого самолета зенитчиками 22 июля, накануне наступления противника на главную полосу нашей  обороны, у которого Бублик не мог добыть нужные сведения. Из-за этого пленного так едко высмеял начразведотдела армии в своей книге бывший начштарм генерал Ласкин. Хотя тогда генерал Чуйков отстранил от должности майора Бублика Т.И. приказав передать дела его заместителю, то есть мне, однако Бублик не полностью виноват и за допрос пленного и за доклад. Бублик не в пример нам, офицерам разведки крупного штаба, был кадровым разведчиком, имевшим опыт агентурной работы. И эта «школа» - все подвергать сомнению, проверке, доразведке и т.д., чтобы сделать потом определенные выводы. Но для этого требовалось время, которого у нас не было. Этого Бублик не учел. Да и некогда ему было анализировать, он больше всего уделял внимание агентурной разведке – помогал начальнику отделения капитану Романову А.И., не имеющему ни соответствующей подготовки, ни, тем более опыта подбора, подготовки, и переброски агентов. Войсковую разведку и информационную возложил на своего зама майора Рыжова, и начальников отделений капитана Волкова И.Г. с ст. политрука Воронцова И.А. Мы, конечно, о всем, что «добывали» из войск и информацию РО штаба фронта, а так же донесения авиаразведки, незамедлительно докладывали, своему начальнику и наносили на карту, которую вел каждый офицер, а отчетную карту – отделение информации. Но видно, Тимофей Иванович недооценил данные войсковой разведки… И поплатился…

А на КП действительно могла разыграться трагедия. Потеряно управление соединениями, ведущими сражение. Пичем не только связь проводная (телефонная и телеграфная) но не действовала и радио связь. Поскольку нет донесений и докладов от командиров и штабов соединений ведущих бой с противником на правом берегу реки Дон, для связи и выяснения обстановки на поле боя был выслан на самолете У-2 офицер оперативного отдела капитан Полнер А.Г.. Но что мог он увидеть на поле боя? Дым, огонь и движение массы вооруженных людей и танков, вклинившиеся в нашу оборону. Более двух пехотных дивизий (половина пехоты, танковая и моторизированная) наступали против 214-й сд, имевшей лишь два полка, один ее полк будучи в передовом отряде с потерями отходил, ведя тяжелые бои с противником. Что мог увидеть капитан Полнер? Где искать штаб дивизии? А тут еще кружат ища жертву фашистские стервятники! Полнер не только не нашел штаба соединения, не мог приземлиться, но и его самолет был подбит и он с пилотом на горящем самолете еле перетянув через Дон (на левый берег) плюхнулись в поле, потеряв самолет связи. А Полнер потеряв пилотку прибыл на КП, доложил о случившемся, и за невыполнение боевого приказа, по решению командарма, суду ревтрибунала. Вот для этой цели и были приглашены органы правосудия. За одно они должны были разобраться с замначальника связи по радио, у которого не было связи с рациями соединений. Вот почему командарм Чуйков «метал гром и молнии», и если бы не присутствие начальника политотдела армии Смольянова М.П. и бригадного комиссара Глины, трагедия могла произойти. Ибо обнаженный пистолет стреляет в кого он нацелен.

С неприятным впечатлением и с твердым намерением просить об отмене приказа о моем назначении начальником разведотдела штарма, и об отправке меня хотя бы командиром батальона на фронт, который теперь так близко, я вошел в палатку командарма. Он, по-видемому, заканчивал пить чай, и рассматривал разложенную на столе карту. 

Спросив разрешения передать ему документы и свою рабочую карту, я продолжал:

- Товарищ, генерал-лейтенант! Я прошу вас отменить свое решение о назначении меня начальником разведки и отправить на фронт, на любую должность!

Не отвечая на мое обращение, он взял переданные ему мною документы и принялся их читать, сверяя по карте. Закончив чтение, он поднял голову, и ответил на мой вопрос решительным  отказом:

- Решения своего я не отменю, Никуда вас не отпущу. За допущенную вспыльчивость прошу извинить. Прошу докладывать мне об обстановке вне всякой очереди, а [неразборчиво} должны немедленно.

Во второй половине дня на КП армии прибыл командующий фронтом Гордов и устроил такой разгон командарму Чуйкову, что даже неудобно было… деревьям. И конечно не поддается описанию, град различных эпитетов и выражений грохотал на КП. Подумалось мне тогда: люди, обладающие почти неограниченными правами – наложить взыскание, отстранить от должности, отдать под суд, - так унижают человеческое достоинство подчиненных, да и свое! Зачем?

Несмотря на проявленные грубости самим Чуйковым к своим подчиненным, мне стало жаль его. По-моему, он отрешенно произнес – Я восстановлю положение, или немцы перейдут через мой труп, разрешите мне, с группой офицеров штаба убыть на НП командира соединения и ввести в бой 112-ю сд, некоторые подразделения которой вынуждены вести бой с прорвавшимся противником.

Разрешение от комфронта было получено, и мы, командарм, двое или трое офицеров оперативного отдела (в том числе и майор Бублик, срочно переведенный в оперативный отдел), два офицера разведотдела (в том числе и я) офицер связи из 8-го отдела, офицер от штаба артиллерии и инженерных войск, на трех или четырех машинах отправились через железнодорожный мост на правый берег реки Дон, восстанавливать положение при помощи 112-й сд. Всю ночь вели бои. Нам удалось лишь приостановить наступление врага, но восстановить положение, вернуть утерянные позиции, не могли.

На второй день (24.07) шифровкой передал приказ о возвращении генерала Чуйкова на свой КП. Скажу лишь, что офицеры штаба, вооруженные автоматами и гранатами, вместе с подразделениями всю ночь контратаковали противника, заставив его на отдельных участках попятится. Но на восстановление положения сил не хватило.

В конце июля плацдарм в районе Нижне-Чирской был оставлен. Но переправиться врагу в полосе 64-й армии не удалось. Зато с первых чисел августа нависла новая угроза: командование фашистской армии направило 4-ю танковую армию нацеленную раньше на Кавказ, на Сталинград, чтобы танковым тараном с юга и решительным наступлением главных сил 6-й армии с запада уничтожить наши 64-ю и 62-ю армии и овладеть Сталинградом, захватить плацдармы на левом берегу Волги. Главная опасность для 64-й армии теперь была на левом фланге. Первым мероприятием было создание оперативной группы под командованием генерал-лейтенанта Чуйкова В.И. (с 28 июля 42г. он приступил к выполнению должности зам. командарма, так как с этого дня в командование армией вступил генерал-майор Шумилов М.С.)