Воспоминания Шабалова Дмитрия Матвеевича артиллериста 300-й сд

На кафедре военной географии в академии, об этом районе обычно объясняли: Территория района хутора Нижне-Кумского характеризуется равнинным спокойным рельефом степной местности, изрезанной небольшими реками протоками Дона и оврагами… Правый берег Дона гористый, обрывистый, возвышается над левым, пойменном берегом на 50 – 80 метров… Слева впадают в Дон три притока: Аксай – Курмоярский, Аксай – Есауловский и Мышкова. Естественный рубеж р. Мышкова, протекающей в глубоких лощинах с крутыми берегами, не является серьезным препятствием для войск. На левом берегу господствующий высот нет. Любители лирики добавляли, что здесь в прошлом паслись табуны полудиких донских лошадей, да раскинув огромные крылья, высматривая добычу, парили в высоте беркуты. А шутники злословили: там есть огненно чернобровые Донские казачки.

Полковник Иван Михайлович Афонин вспомнил, что ему пришлось об этом районе рассказывать, давать характеристику местности, на выпускном экзамене в Военной Академии имени Фрунзе в 1936 году.

А сейчас он получил указание – выдвинутой с Волги из под Сталинграда 300-й стрелковой дивизией, которой он командовал, занять здесь рубеж обороны от хутора Нижне-Кумского, через Черноморов, до Верхне-Рубежного. По полученным им данным впереди на рубеже реки Аксай – Есауловский с 12 декабря идут кровопролитные бои с превосходящими силами танковых и моторизированных дивизий Манштейна, двигавшихся с Котельниково. Враг рвется на выручку окруженной группировки Паулюса.

-Район Нижне-Кумского – противотанковый узел сопротивления № 1. Используйте естественный рубеж реки Мышкова для создания противотанковых инженерных сооружений, - показывая на местности, говорит он командиру третьего батальона капитану Кислому. –Полковую батарею – в боевые порядки стрелковых рот этого батальона, -приказывает он командиру 1053 стрелкового полка майору Шевкун. – В хуторе Черноморов создайте противотанковый узел № 2 первым батальоном старшего лейтенанта Герасименко. Помните: оборона – круговая и противотанковая! Машина с группой офицеров движется дальше. Из морозной мглы вдали виднеются казачьи избы хутора Черноморова. Кой где из труб тянется высоко вверх дым. Глядя на него, шофер комдива, житель донских степей из под города Шахты Григорий Кривицкий, промолвил:

- Жди мороза еще крепче!

- Хватит и этого. Он с ветерком, как острым кинжалом, пронизывает до костей. В полках на марше уже есть обмороженные южане, - вступает в разговор сидящий позади комдива казак Абди-Назаров. Этот высокий и крепкий воин в одном лице был и ординарцем и адъютантом Афонина. У него не было и повара. Питался с общей кухни штаба дивизии или у батальонного повара – умельца, не любых излишеств. «Сапоги чистить и подшивать подворотнички должны сами», - говорил он командирам полков. – А котелок супа или каши солдат принесет для себя и для начальника. Всех лишних в боевые подразделения».

- Стоп! Вот там остановитесь, - указал Иван Михайлович на яйцеобразную высоту юго-западнее Балки Чапурной. – Здесь желателен НП артполка, - сказал он командиру артиллерийского полка подполковнику Георгию Трифановичу Ескевичу.

- Здесь район огневых позиций вашего первого дивизиона, приданного 1053-му стрелковому полку. Все закопать в землю, она поможет устоять и разбить врага. Учтите, - напомнил он Ескевичу и командиру приданного дивизиона «Катюш», - главное внимание хутору Нижне-Кумскому.

И вот артиллеристы, после марша, приступили к оборудованию огневых позиций дивизиона. Район огневых левофланговой первой батареи был ближе всех к хутору Нижне-Кумскому. Батарейцы – кто молча, кто с шутками – прибауткми-ломами и кирками долбили мерзлую глину, появились контуры орудийных окопов, блиндажей и ходов сообщения.

- Бей землю быстрей! – слышался громкий призыв афоризмами парторга батареи Николая Пустовалова, - из глубокого окопа смотреть на вражеские танки будет веселей. – Рядом с ним на рытье котлована под блиндаж работал радист Николай Чернышев. Его богатырская фигура и незаурядная сила способствовали ускорению работы. От широкого взмаха с лопаты летела далеко земля.

- Коля, Коля, Николай, в наших девок не кидай, - с ухмылкой произнесла разносившая баночки вазелина от обморживания дивизионный фельдшер Елена Кошубина, в ответ на выброшенные под ее ноги комья земли.

Командир батареи двадцатилетний старший лейтенант Федор Петрович Кругликов с заместителем по политчасти лейтенантом А.А.Джулай, с лопатами в руках, личным примером увлекали подчиненных на быстрейшее завершение работы.

- Тяжелый предстоит бой? – обращаясь к комбату, проговорил Джулай.

- Да, снова предстоит большое испытание – выбивать танки Манштейна. Думаю я, как и другие, к этому готов. Помнишь, еще 22 октября в заявлении о приеме в партию я писал: «…если буду находиться в трудной боевой обстановке, я как коммунист личным примером грудью стану за Родину, для полной победы над врагом», - ответил Кругликов. – Это была моя клятва за себя и за подчиненных. Вы с Пустоваловым мне дали рекомендации, остальные коммунисты тоже поверили. Момент настает подходящий – показать на деле. Собери коммунистов, комсомольцев, нужно все батарейцам разъяснить.

Он переходил от одного расчета орудия к другому. Вместе с делами сегодняшними в голове всплывали прошедшие… Село Кевсака, Ипатовского района на ставропольщине, где родился, учился и жил до армии. Потом Ростовское артиллерийское училище. А сейчас там фашисты топчут, жгут созданное руками его земляков. Как то там родные? Чтоб им помочь, надо здесь выстоять и погнать врага. Он уже испытал лицо войны. Летом под Воронежом был ранен. После госпиталя своих батарейцев узнал в боях на Волге под Сталинградом.

- Дорогой Александр Андреевич! – обратился он к замполиту, которого как вчерашнего комиссара и старого авторитетного коммуниста в разговоре называл по имени и отчеству. – На своих людей я надеюсь, так же, как и на соседей. Возьмите вторую батарею. Там командиром мой земляк из села Благодарное лейтенант Василий Игнатьевич Северин. Для него полк – родной дом, он в нем с начала войны. Вырос с командира орудия до командира батареи. Был в любых переплетах. И люди у него орлы. – И после паузы, он продолжал: -

- Да хотя бы взять командира нашего дивизиона майора Павла Филипповича Захарова. Душевный и грамотный офицер. Я стараюсь ему подражать. И опыта ему не занимать, еще в боях с японцами на Халгин – Голе был командиром батареи. Вместе с нашим комдивом Афониным там воевали… Да сто говорить, все смогут постоять с честью. Не пропустим врага! Об этом и поговорим с народом.

… Вернувшийся 19 декабря раненый разведчик дивизиона Ф.В. Тукало доложил, что под Верхне-Кумской противник ввел в бой свежую 17-ю танковую дивизию, сосредоточил на рубеже Аксая – Есауловского до 300 танков с артиллерией и мотопехотой, смял оборону наших механизированного кавалерийского корпусов. До 60 танков движется на Нижне-Кумский и до десятка – на хутор Черноморов.

С юго-запада через нашу оборону шли повозки с ранеными, небольшие группы почерневших в боях отступающий солдат, машины. Провезли тяжелораненого заместителя командира кавкорпуса генерал-майора Якуба Калиева. Тягачи буксировали подбитые танки Т-34.

Проезжавший на вездеходе член Военного Совета фронта Алексей Семенович Чуянов остановился, предупредил находящегося в этом районе комдива Афонина о готовности.

Все это надвигавшееся щипало душу солдат, обязывало подтянуться, быть собраннее к бою. У нас оборудование рубежа обороны было закончено. Победили орудия. Замаскировали окопы и траншеи. За ночь подвезли в достаточном количестве снаряды. Покормили людей горячей пищей. «Готовы угостить тебя - собака Гитлер – уральским металлом!» - говорил певун и весельчак, старший на батарее, сибиряк младший лейтенант Александр Николаевич Чириков.

…Около полудня на хутор налетело около 20 бомбардировщиков. Но они сбросили груз в полутора километрах на ложные огневые позиции. Правда, как всегда любознательный и вездесущий на линии старший телефонист дивизиона коммунист Николай Васильевич Сергеев сообщил, что командир поддерживаемого полка майор Шевкун ранен осколком – его заменил заместитель начальника штаба дивизии майор Г.М.Карнаух, с ним предложено держать связь.

Вслед за этим по нашей обороне ударила немецкая артиллерия, замычали, как ишаки, шестиствольные минометы. На хутором и на позициях дивизиона встали столбы разрывов снарядов и мин, вздымая тучи земли и снега.

Потом двинулись танки и самоходные орудия противника. Степь превратилась в кромешный ад. Грохот взрывов, лязг гусениц, рев моторов, запах бензина и пороховой гари, стонут раненые, - вспоминает тот момент П.Ф.Захаров. – Танковая атака! Кажется ничто не устоит под ее напором. Но мы устояли.

Командир дивизии передал Захарову по связи: «Вы на направлении главного удара танков. С вас и спрос главный. Держитесь, надеюсь на вас!».

- Вижу знакомые контуры неприятельских танков. Серые, еще покрашенные в Африке и переброшенные на днях из Франции, со зловещей свастикой на бортах, они в строгом строю двигались по направлению к хутору, ведя огонь, - рассказывает Кругликов. – Кажется все должно разлететься, но мои «башкирцы» /так он называл воинов из Башкирии/ хорошо потрудились, глубоко закопались в землю и потерь пока нет. Командир дивизиона дал команду: огонь открывать самостоятельно с дистанции 300-400 метров.

… Первая группа в 20 танков и до 30 автомашин с пехотой появилась из-за небольшого холма с направления балки Флькиной. Они обстреливают оборону стрелковых подразделений в хуторе. С дистанции 300 метров их встретил огонь полковых орудий. Некоторые танки горят, другие подбитые застыли на месте. Вступили в бой стрелковые подразделения и полковая артиллерия.

- Заместитель командира дивизиона капитан Жеваго требует открыть огонь, - вспоминает Кругликов. – Я говорю: до них от нас еще тысяча метров. Нужна выдержка. Вот будет ближе – будем бить наверняка.

Чуть севернее появилась вторая группа из 22 танков с пехотой на автомашинах. Она тоже устремилась к хутору. Теперь они приблизились на расстояние действительного поражения, подставляя свои бортовые стороны под обстрел наших батарей.

Наступил решающий момент. Во всех батареях и расчетах орудий слышится команда «Огонь!». Восемь 76-миллимитровых пушек и четыре 122-миллиметровых гаубицы бьют одновременно, неожиданно для противника, залпом по гитлеровским танкам. Следует второй залп. Загорелось пять танков, остальные развернули башни в сторону нашей первой батареи, ведут огонь.

В первой батарее командир орудия сержант Финогеев подбил танк. Вместо раненого наводчика Урасова, за понараму он встал сам. Сделал еще выстрел и прямое попадание немецкого снаряда разбило орудие.

У четвертого орудия наводчик комсомолец казах Кашкарбаев Ташпулат, наводят орудие, для – напевал: «А мы целимся, а мы целимся по врагу… Я по танку попаду, попаду!». Он с третьего выстрела подбил танк, а затем поджег автомашину с пехотой.

Наводчик третьего орудия комсомолец – москвич с Красной Пресни, младший сержант Андрей Прево точно наводит орудие по ползущему танку и докладывает о готовности.

- Огонь! – командует командир расчета сержант Дмитрий Гаврилович Бурлов. Выстрел. – Горит танк, жарятся в огне фашисты! – кричит он.

По лицу Бурлова со лба течет кровь. – Дай, перевяжу, - говорит ему Прево.

- К панораме! После перевяжем – отвечает Бурлов. И они подбивают еще танк и несколько автомашин.

Орудие сержанта Шаронова подбило две автомашины и подавило три пулемета.

Об этом моменте маршал Советского Союза С.С. Бирюзов писал: «У меня сохранилась датированная 19 декабря 1942 г. лента телеграфных переговоров с командованием правофланговой 300-й стрелковой дивизией. Вот она: «Нижне-Кумский атакован 50 танками и мотопехотой. Двадцать танков подбиты, с остальными идет смертельный бой». На этом связь, помнится, прервалась» /С.С. Бирюзов. Когда гремели пушки, стр. 112/.

На помощь предвестникам выдвигается еще 25 танков. Часть из них взрывается на южную окраину хутора. Там слышны выстрелы бронебоек, взрывы противотанковых гранат. До артиллерийских позиций долетают пули танковых пулеметов.

Товарищи! Командира батареи привалило в блиндаже, сейчас полуоглохшего вытащили из под балки, а у двух орудий вышли расчеты из строя, - кричит Джулай. – Предлагаю комсомольцам младшим лейтенантам Александру Чирикову и Константину Акифьеву – наводчиками к этим орудиям. А мы со старшим сержантом Павлом Алексеевым – к вам подносчиками снарядов и заряжающими. А с передового наблюдательного пункта командир взвода управления младший лейтенант Шкаликов передает новые координаты для ведения огня. Два вражеских танка подбили Чириков и Акифьев. До конца дня они разбили несколько автомашин, сразили десятки фашистов.

Так же храбро сражались артиллеристы второй батареи коммуниста Василия Северина. Под натиском противника они не прекращали огня. Особенно метко били по танкам врага артиллеристы огневого взвода старшины узбека Тохтабаева Кушака. Командир орудия старший сержант, житель села Никольское Московской области Адам Иванович Бокша, наводчик коммунист Махкамов Рузыбай, замковый комсомолец казах Исламутдинов Пише подбили танк и 5 автомашин, уничтожили три пулемета с расчетами.

По-снайперски вели огонь командир орудия комсомолец таджик сержант Хаджиев Джубаназар и наводчик Козлов. Они подбили два танка и до 10-ти автомашин.

Когда во втором взводе замолчало орудие – погиб расчет – Василий Северин сам зарядил орудие и навел на цель. Смотря после меткого выстрела на горящий танк, он выкрикнул: «Это вам, собаки, за моего друга – земляка из станицы Новомарьевской Шпаковского района лейтенанта Павла Васильевича Кобозева, погибшего в бою «на Северном Донце!».

Так же стойко сражались расчеты третьей гаубичной батареи старшего лейтенанта Александра Ефимовича Ткаченко. Этот высокий, стройный как тополь, тихий офицер из под Полтавы, своим спокойствием и опытом вселял уверенность в душу своих батарейцев.

Здесь в бою орудие, где командиром был старший сержант Зайнулин Нусрат и наводчик сержант Николай Павлович Егоров, уничтожил два танка, а орудие наводчика Якова Михайловича Васильечкина – один танк. Огнем гаубиц подавлена минометная батарея, разбито 18 автомашин и уничтожено более ста фашистов.

Стойко сражались и другие воины дивизиона. Под носом у противника корректировал огонь и погиб командир разведывательного отделения старший сержант Александр Тимофеевич Толкачев, там же был тяжело ранен, но держался до конца дня разведчик Владимир Покровский. Радист 1-й батареи Николай Павлович Чернышев, несмотря на ранение, до конца дня обеспечивал связь.

У повара 1-й батареи сержанта Кузнецова Ивана Яковлевича в районе позиций убило коня – сивого монгола. Он доложил лейтенанту Джулаю: «Кухня с ужином прибыла» и в котелках расчетам разнес под огнем суп и кашу.

К исходу дня дивизион подбил и поджег 13 танков, более 30 автомашин, истребили до батальона пехоты. А штаб дивизии доносил, что на этом участке дивизия сожгла и подбила до 30 танков. Убито и ранено до 1300 солдат и офицеров противника.

Вели бой с пехотой и танками воины дивизии и второй день и не пропустили их через рубеж реки Мышкова.